☦НЕСОСТОЯВШАЯСЯ СЕНСАЦИЯ. РАЗМЫШЛЕНИЕ В ВЕЛИКИЙ ЧЕТВЕРГ
🖊Епископ Венский и Австрийский Иларион
Открытие ранее недоступных текстов, относящихся к глубокой древности, всегда представляет определенный научный интерес. Однако интерес к «Евангелию от Иуды» – литературному памятнику II или III века, сохранившемуся на коптском языке, – на протяжении нескольких месяцев искусственно подогревался некоторыми средствами массовой информации. Публике внушалось, что, наконец, из-под спуда достанут информацию, которую церковники веками скрывали от верующих, что новооткрытый памятник способен поколебать традиционное христианское вероучение. От публикации памятника, содержащего «реабилитацию Иуды», ждали такого же эффекта, как от «Кода да Винчи».
Однако богословы и священнослужители, знакомые с историей христианской и околохристианской письменности, при первых же упоминаниях о находке предупредили, что сенсаций ждать не следует, так как «Евангелие от Иуды» – далеко не первый памятник подобного рода. Таких памятников, имеющих гностическое происхождение, сохранилось немало, и интерес они представляют разве что для исследователей распространения еретических течений в раннем христианстве. Ни одно из этих произведений не сумело поколебать учение Церкви, хотя некоторые из них в свое время, на ранних этапах развития христианства, и послужили средством для совращения христиан в гностические секты.
О «Евангелии от Иуды» было известно писателям Древней Церкви. Перечисляя гностические секты своего времени, священномученик Ириней Лионский (II век) упоминает о секте каинитов, которые учат, что, «так как один Иуда знал истину, то и совершил тайну предательства, и чрез него, говорят они, разрешено все земное и небесное. Они также выдают вымышленную историю такого рода, называя ее Евангелием Иуды».
Недавнее открытие памятника полностью подтверждают информацию о его гностическом происхождении. Текст памятника имеет значительные повреждения, поэтому полностью восстановить представления автора о роли Иуды в деле предательства Иисуса затруднительно. Из сохранившихся отрывков, однако, становится ясно, что автор памятника видел в Иуде особо приближенного ученика Иисуса, которому Иисус открывает «тайны царства». Предательство он совершает как бы по прямому повелению Иисуса.
Гностические секты II-III веков в вероучительном плане отличались большим разнообразием. Однако общим для них было стремление сочетать отдельные элементы христианства с элементами восточных религий, оккультизма, магии и астрологии. Для большинства гностических систем было характерно представление о двух равновеликих силах, которые движут историей мироздания – силе добра и силе зла. При этом материальный мир представлялся произведением не благого Бога, а злого Демиурга. В гностических системах отсутствовало представление о человеке как существе, наделенном свободной волей: человек рассматривался скорее как игрушка в руках добрых или злых сил.
Личность Христа ни в одной гностической системе не занимала центральное место. Лишь отдельные элементы Его учения вплетались в фантасмагорические построения гностиков. Поэтому гностики не довольствовались теми Евангелиями, которые употреблялись в Церкви, но создавали свои собственные, альтернативные. Одним из таковых и было «Евангелие от Иуды».
Представление о том, что Иуда лишь выполнял волю Иисуса, предавая Его, вполне вписывается в гностическое учение о добре и зле как двух равновеликих силах, управляющих мирозданием. Однако оно никоим образом не соответствует церковному учению, которое настаивает на том, что каждый человек несет личную ответственность за свои поступки, и ни один человек не предопределен к совершению тех или иных злых дел.
Согласно христианскому учению, существует таинственный парадокс между всеведением Бога и свободой человеческой личности. С одной стороны, Бог заранее знает о злых поступках того или иного человека; с другой стороны, всеведение Божие не оправдывает злые поступки: «Должно знать, – пишет преподобный Иоанн Дамаскин (VIII век), – что Бог все заранее знает, но не все предопределяет. Ибо Он заранее знает то, что в нашей власти, но не предопределяет этого. Ибо Он не желает, чтобы происходил порок, но не принуждает к добродетели силою».
Иуде не было предначертано совершить предательство, и когда Господь избрал его одним из Своих двенадцати учеников, Он избрал Его не для предательства, а для апостольства. Иуда не был лишен ни одного из даров, которыми были наделены другие апостолы. Вместе с ними он присутствовал на Тайной вечери, одновременно с ними принял в себя тело и кровь Бога воплотившегося. Но, как говорится в богослужении Великого Четверга, «егда славнии ученицы на умовении вечери просвещахуся, тогда Иуда злочестивый сребролюбием недуговав омрачашеся». Пока другие ученики внимали словам Спасителя, в сердце Иуды созревал план предательства.
Никто не принуждал Иуду к предательству: оно было исключительно делом его свободного выбора. Слова Иисуса «что делаешь, делай скорее» (Ин.13:27), обращенные к Иуде, не были ни повелением, ни сигналом к действию. Они могли послужить для Иуды свидетельством того, что Иисус знает о его планах, и могли остановить его в последний момент. Однако план предательства уже созрел в сердце Иуды, и даже слова Спасителя не остановили его.
Христос говорил Своим ученикам: «Горе миру от соблазнов, ибо надобно прийти соблазнам; но горе тому человеку, через которого соблазн приходит» (Мф.18:7). Эти слова, в первую очередь, относятся к Иуде-предателю. Иисус Христос добровольно пошел на страдания, и Его страдания имели искупительный смысл для всего человечества. Но никакой заслуги Иуды в деле спасения и искупления человечества нет. Спасение и искупление произошло бы и без участия Иуды: предательство не было необходимым звеном в цепи событий, приведших человечество к спасению.
В Великий Четверг Православная Церковь напоминает верующим не только о Тайной вечери – первой Евхаристии, совершенной Самим Господом Иисусом Христом. Она напоминает и о той нравственной ответственности, которая лежит на каждом, кого Иисус призывает к спасению и вечной жизни.
И не случайно перед евхаристической чашей православные христиане произносят: «ни лобзание Ти дам, яко Иуда». Образ Иуды сохраняется в памяти Церкви как пример человека, переступившего последнюю черту – ту, которую человек ни при каких обстоятельствах и ни за какие деньги не должен переступать. За этой чертой – погибель и вечная смерть.
